Сибайские яшмы были «открыты» сравнительно недавно. Они, так трудно достающиеся камнерезу, отполированные и оправленные, живут в душе не только своей неповторимой палитрой и рисунком, но звучат, как музыка, дивным многоголосием, И первыми слышат эту мелодию камня мастера — слышат, чтобы донести ее гармонию до нас… Увы, в нашей республике нет людей, работающих с сибайской яшмой: сказывается, возможно, редкость камня и необычайная сложность его обработки. Остается лишь гордиться тем, что наши яшмы пользуются восхищенным интересом у других уральских камнерезов. Таких, например, как челябинец Анатолий Мармышев — мастер, поистине влюбленный в этот вид камня и прославляющий его красоту.
Чем больше я смотрю на этот овал-кулон из сибайской яшмы, тем светлее делается на душе и гармоничнее становится мир вокруг. Может быть, это и есть модная сейчас медитация? Но нет! Власть камня над нашим внутренним миром, душой, такая же древняя, как власть солнца, огня, воды… Мне очень понравилось высказывание геолога в одной из передач ОРТ «Доброе утро!»: «Камень — это одно из древнейших существ на Земле». Просто дело в том, что не все его открыли для себя. Но «дорога к камню» — это чаще всего встреча с камнем. «Посвященные» — геологи, камнерезы, ювелиры — помогают почувствовать сокровенное в нем, очароваться им и уже никогда не отпускать от себя…
Мой кулон сибайской яшмы — это розовые сумерки голубого весеннего дня. Прозрачное кружево тонких веточек, дыминок, пока еще робкое обещание новой жизни… Изысканная графичность рисунка… Акварельная чистота цвета…
Тонный гарнитур — кулон и серьги в коже — произведение искусства трех авторов: Природы, а так же Анатолия и его жены Тамары Мармышевых. Пожалуй, не встречала человека так очевидно пристрастного к одному виду яшмы — сибайской — хотя работать ему приходится со многими. Во время выставки (Анатолий не раз участвовал в наших «каменных» показах) в Уфе поговорить с мастерами не удалось. С ними я встретилась позже в Челябинске. Спросила:
— Как человек «приходит» к камню?
— В восьмом классе, в 1972 году, я лазал по карьерам в окрестностях Челябинска. Камней там много было. В девятом — пошел в кружок. Потом каждое лето ходил с ребятами собирать «материал», учился видеть. В 79-ом поехал с другом в Рудный, в Казахстан, на знаменитое Соколовско-Сарбайское месторождение железных руд. На нас показывали пальцем: «Дурачки! Камни собирают!». А там богатейшая минералогия! Если бы мы их тогда не подобрали… На наших глазах взрывом все превратили в щебенку! Потом уже газеты спохватились, забили тревогу. Помню статью году в 90-ом в «Правде» «Отсыпка дороги»… Самоцветами то есть.
Кстати сказать, и мне есть что вспомнить. Лет восемь назад я работала летом библиотекарем в баймакском Доме отдыха. Все дороги были усыпаны щебнем из сибайской яшмы. После дождя — лето выдалось дождливое — обочины дорог переливались самоцветьем…
— Анатолий, но как вы угадываете, что кусок этой вот яшмы будет такой нежной, пленительной гаммы?
— Прошли годы, пока почувствовал камень, научился обрабатывать его. Я ведь не геолог. Может быть, это от Бога, может, от Космоса. Но то, что это — Судьба, точно!
Два вечера мы подолгу засиживались с Анатолием, он рассказал мне много интересного. Я уже безошибочно начала отличать сибайскую яшму от орской или калиновской. Итак, сибайская яшма трещиноватая, берется с поверхности, на склонах гор Эттуткан, Тауак, Урта-Таш, вокруг деревни Старый Сибай. Для сравнения: орские (гора Полковник под Орском в Оренбургской области) добываются с глубин (20-15 метров), яшмы плотные, неповрежденные, но мягкие. Это единственное месторождение, с которым работают заводы в Екатеринбурге, Петербурге…
У сибайских же высокая твердость, их раньше почти не разрабатывали, поэтому и истории у них нет. В промышленном плане обработка этого камня убыточна. Чтобы получить, например, «картинку», нужно сделать четыре проклеивания, для кабашона — три. Словом, с этой яшмой можно работать только в кустарных условиях. У Анатолия этим занимается вся семья: Тамара оправляет в кожу, дочь, ученица лицея, клеит галтовку, сынок, мальчуган-третьеклассник, «подцепляет» колечки. Самое сложное — разметить камень. Анатолий старается выкроить максимально большие камни: в маленьком яшма не смотрится. А вообще мастера работают без отходов — вот слегка оформленные кулончики, вот галтованные — на память.
…Я озираюсь по сторонам: мы уже в «мастерской», расположенной в небольшом подвале. Здесь все — станки, приспособления — собрано своими руками. Интерьер напоминает старинную деревенскую кухню, где многое висит на стенах. На гвоздях топорщатся могучие резиновые фартуки, как крышки от кастрюль, висят диски, уже «лысые», алмаз в них выработан. Одного такого диска в 300 рублей хватает на смену — на три заготовки каменного шара. А для змеевика, к примеру, проблем нет — хватило бы на полмесяца! Да вот душа-то приросла к яшме…
Украшения Анатолия — одни из самых безупречно строгих, когда-либо мною виденных. «Оправа» из кожи — сверхлаконична. Все внимание, вся любовь — яшме! Строгий вкус Тамары продиктовал ей современный минимализм. Эти маленькие солнца, встающие одно за другим, потрясают. Так называемые сферолитовые сибайские яшмы или другие — краповые, крупно-пятнистые, смелое, броское сочетание контрастных цветов, а то — почти французское кружево валансьен, только не белое, а цветное…
Какое счастье, что совсем недалеко от Уфы, здесь же, на Урале, живут мастера, сумевшие разглядеть, оценить и открыть нам глубину и неповторимость яшм башкирских гор!
Советская Башкирия. Рубрика «От мира не сего». 1998, 10 июня.