На выставку «Ковры Башки­рии», работающую в Националь­ном музее республики в Уфе, шла с особым волнением: тканье ков­ров — это, пожалуй, самая живая и сильная ветвь современного прикладного искусства башкир­ского народа. В памяти засияли незабываемые дни и вечера, про­веденные в Чебенлях, Кызыл-Юле, Тебетееве, Кункасове (Альшеевский район) с женщинами, со­хранившими духовное богатство народа — талант ткать паласы. Тогда, летом 1973 года, увиден­ное, как говорится, «на месте» было для меня открытием новой, ставшей сразу дорогой, грани на­шей культуры.

Боюсь, тех чудных мастериц уже нет на свете, но надеюсь, что их внучки сберегли бесценное ис­кусство многих поколений баш­кирских женщин и сегодня по-прежнему ткут свои националь­ные ковры.

Удивительная вещь — память на все высокое и вдохновенное. Прошли годы с мая 1989-го, а буд­то вчера была на сабантуе в Киргиз-Мияках и стояла окаменевшая перед каждым новым паласом… Да что, в селе — в городе, если замечу, где сушится палас, подой­ду, разгляжу, расспрошу о нем…

Народное прикладное искусст­во — часть той краеведческой ра­боты, которой занят музей. И за­мечательно, что он устраивает выставки народного прикладного искусства, собирает и сберегает его лучшие образцы, регулярно знакомит нас с ними.

Выставка «Ковры Башкирии» — небольшая, яркая, мажорная. Обегаю взглядом витрины, решет­ку юрты с паласами, отмечаю при­сутствие в экспозиции картин художницы А. Ситдиковой — и впе­чатление праздничности усилива­ется. Правда, при внимательном знакомстве с выставкой кое-что огорчило. Например, у многих ее экспонатов нет этикеток. Я это воспринимаю как недопустимую небрежность и неуважение к по­сетителю. К тому же на имеющих­ся царит досадная путаница в тер­минах и их русских соответствиях. Хотя в монографиях достаточно ясно проведена грань между из­делиями разного типа ткачества и колорита. К примеру, в русском языке и безворсовые ковры с про­дольными полосками, и затканные геометрическими фигурами, обра­мленные каймой, называются одинаково — паласами — по од­ному определяющему признаку: они без ворса. Но в башкирском языке они различаются! Первые — это баласы, вторые — килимы. В залах любого музея мы, по­сетители, вправе рассчитывать на внимание к себе его сотрудников. И действительно, я везде встре­чала страницу-другую с пояснительным текстом к экспозиции, будь это зал Эрмитажа или ма­ленькая комната музея в Торжке. К сожалению, на данной выставке не хватило научного подхода, а проще — элементарных коммен­тариев.

Сама идея сопроводить вы­ставку картинами А. Ситдиковой замечательна. Но можно было сделать и второй шаг: дать стра­ницу о главных чертах творчества этой художницы.

Часть разборной стены юрты придает экспозиции особое звуча­ние, пробуждает ассоциации. Ока­залось, что стена — собственно­ручное творчество директора му­зея И.М.Акбулатова: он собирал эту решетку, остов юрты, летом прошлого года в Архангельском районе по старинной технологии — сыромятными ремешками.

И старый ткацкий станок, и принадлежности для натягивания ниток, и эта решетка, стена юрты, и интерьеры Ситдиковой, и даже одна-единственная фотография женщины за станком (опять кто? когда? где?) — все это значимые детали интересно задуманной экс­позиции. Выставка «Ковры Баш­кирии» и должна была стать со­бытием и свидетельством сегод­няшнего состояния ковроделия в республике.

И, наверное, стала бы, не бро­сайся в глаза некоторые досад­ные недоработки (кое-какие из па­ласов, например, не удосужились проветрить, очистить от паутины).

…Мои заметки о выставке не будут новостью для сотрудников музея. Я высказала свои пожела­ния при первом ее посещении (к сожалению, не было организато­ра данной экспозиции — сотруд­ника отдела фондов И.Г. Филато­вой) и попросила:

— Пожалуйста, сделайте эти­кетки. Не может быть на малень­кой выставке семь ковров ано­нимных, выверите термины!

Была и у руководства. Правда, господин директор не осерчал на меня, а… на прощание сказал: «Приходите почаще!».

…С любовью и волнением вглядываюсь в паласы, восхища­юсь поразительно благородной гаммой старинных вещей. Думаю о женщинах, умеющих видеть мир так радостно, сумевших это свое чувство воплотить в фантастиче­ском разнообразии геометриче­ских узоров килимов. Какая неук­ротимая сила духа! Какой гимн жизни эти паласы со сплошным сплетением квадратов, ромбов, вставленных один в другой, — дивная мозаика многоцветья… Меня поражает и то, с каким та­лантом мастерица умеет не рас­плескать этот свой восторг на по­ле ковра, а строго, целомудренно сберечь его внутри, ограничить широкой каймой. Кайма паласа — знак завершенности. Заключи­тельный аккорд… Килим — объ­ект медитации… Если у вас висит на стене или лежит на полу ки­лим, взглядывайте на него, «чи­тайте», наполняйтесь его опти­мизмом…

Советская Башкирия. Рубрика «Заметки с выставки». 1998, 12 ноября.