Если вы несколько лет не были в Уфе, то город сперва поразит новостройками, потом чем-то более тонким: больше вкуса в оформлении магазинов, больше книжных лавок, совсем немного аляпо­ватых щитов с прописными ис­тинами… Часто попадаются на глаза театральные и спортив­ные афиши, анонсы выставок. Город заметно стал одухо­твореннее. Это первое, внеш­нее впечатление — не обманчи­во. Каждый уфимец дополнит его собственными наблюдения­ми  и штрихами.

Меня интересует башкир­ское прикладное искусство, в частности, местные сувениры. Да, башкирские сувениры! Ис­тория создания их проходила у меня на глазах. Года три-че­тыре назад была горстка ху­дожников-прикладников, вы­пускников Московского худо­жественно-промышленного учи­лища имени Калинина, целый шкаф распрелестных вещиц, придуманных ими, и… стена непонимания, недоверия к их работе.      Произведения     прикладного искусства месяцами, а то и больше года лежали в шкафу художественной лабо­ратории производственного объединения   «Агидель»,  потому что их никто не утверж­дал и не хотели брать торго­вые организации: народу-де они не нужны…

Об этих не  столь уж отдаленных временах писала газе­та «Ленинец». И вот в уни­вермаге и в других магази­нах вижу целые прилавки башкирских, наших уфимских сувениров. Влюбленность в свое дело, талант и настойчи­вость многих и многих людей вознаграждена: есть башкир­ские сувениры! О капо-корне и медведях с чиляком говори­ли много. Но вот новинки.

Это же кураист В.А. Ре­шетникова, художника «Агидели». Помню поиски художника еще в глине, тогда кураист сидел… Но сегодняш­ний кураист — удача. Это ма­ленькая скульп­тура, 8-9 см, в ней остро схва­чена характер­ная поза музы­канта, подчерк­нута его основа­тельность, ка­кая-то, я бы сказала, слит­ность с землей, с деревней, с народной жиз­нью… Этот ку­раист — не ар­тист, переодев­шийся в народ­ный костюм, а земледелец, в свободный час играющий на любимом инструменте. Фигура кураиста про­изводит впечатление значи­тельности, даже монументаль­ности, потому что в ней нет ничего лишнего, но есть та обобщенность и одухотворен­ность, которые присущи реали­стической скульптуре. Кураист вырезан из липы, немного подчеркнута росписью национальная одежда. В такой же манере выполнен и батыр. Всякий, кто любит и знает народный быт, с удовольстви­ем возьмет в руки эти фигур­ки, а в других они, может быть, пробудят любознатель­ность, заставят обратиться к книгам, рассказам бывалых людей. К 50-летию В.А. Решетникова газета «Вечерняя Уфа» 4 сентября 1981 г. опубликовала мою полуполосную статью о нём «Башкирский искусник». В ней я написала и обо всех полученных В.А. дипломах и участии его во многих зарубежных выставках. Статья сопровождалась фотографиями замечательных, уникальных работ художника. — Январь 2009.

А вот и матрешки! Любуюсь ими, сравниваю одну с другой, отбираю несколько лучших в свою коллекцию сувениров. Среди них могут быть и луч­ше и несколько хуже, так как роспись от руки, в ней всегда есть что-то свое, печать инди­видуальности мастера…

Эта роспись по дереву — талантливый эксперимент ху­дожницы Веры Шутовой.

Роспись по дереву не была столь уж распространена в башкирском прикладном ис­кусстве. Зато ткачество и вы­шивка — это целый мир кра­сок, самобытнейших компози­ций в узоре, какой-то особен­ной ритмичной гармонии. Вы­шивка наиболее часто украша­ла строгие линии женской на­родной одежды. А великолеп­ные нагрудные украшения из монет, блях и бус!

Мне кажется, что В. Шуто­вой удалось, не копируя, соз­дать удивительную «одежду» для своих башкирок. Несколь­ко лет В. Шутова была худож­ником цеха строчевышивки. Изучала, собирала образцы народного искусства. Ящики ее стола в художественной ла­боратории «Агидель» распира­ет от зарисовок, записей. Уже в вышивке она вела борьбу с отстоявшейся пошлостью, соз­давая рисунки по мотивам на­ционального искусства.

Веру в шутку называют ос­новоположником башкирского сувенира. Но именно работы с деревом стали этапом ее твор­ческой биографии. Незаметно все чаще Шуто­ва уходила в мастерскую к токарному станку. «Лепила» странных куколок, иные теперь кажутся слабыми, чего-то в них нет, другие — здравству­ют по сей день.

По-моему, «Марьям» просто неотразима: Вера ухватила ли­нию костюма, подчеркнуто строгую геометричность по­кроя (и она легка в роспи­си!), растительные орнаменты тамбурной вышивки вписыва­ются в любую плоскость. Цвета — холодновато-мали­новый, зеленый, фиолетово-вишневый — те, что мы встре­чаем на старых вышивках. Не забыты и нагрудные украше­ния.

О «Марьям» я не огово­рилась. Так окрестили нашу башкирскую матрешку. Ведь и матрешка — уменьшитель­ное от Матрены. Может быть, читатели подскажут, как на­звать нашу красавицу?

Очень хороша «апа». Прав­да, название этих деревянных куколок не совсем удачно — все-таки «апа» — пожилая женщина, а лица у куколок — это кокетливые кукольные рожицы. Лучше было бы подо­брать красивое башкирское имя. Кстати, хотелось бы пре­дупредить будущих покупате­лей: не изучайте по этой ро­жице анатомию женского ли­ца — не тут глаза, не такой рот… Это игрушка, сувенир, и все в нем условно от одежды до «черт» лица.

Я надеюсь, что Вера Шуто­ва осуществит свой замы­сел — создать по принципу матрешки серию деревянных кукол «Подруги». В «башкир­ку» будут вставляться «чу­вашка», «марийка», «удмуртка», «мордовка». Затея любо­пытная. Ведь Башкирия не­обычайно многонациональная республика, и каждый народ обладает своими художествен­ными традициями, которые от­разились в народном костюме. Какой бы это был изящный, полный значения сувенир!

Сейчас, в эти октябрьские дни, по-особому радует, что молодая художественная про­мышленность Башкирии, вдох­новляясь традициями народ­ного искусства, выпустила к 50-летию Советской власти немало интересных сувениров.

Ленинец. 1967, 10 октября.